Неточные совпадения
Он смотрел на ее высокую прическу с
длинным белым вуалем и белыми цветами, на высоко стоявший сборчатый воротник, особенно девственно закрывавший с боков и открывавший спереди ее
длинную шею и поразительно тонкую талию, и ему казалось, что она была лучше, чем когда-нибудь, — не потому, чтоб эти цветы, этот вуаль, это выписанное из Парижа
платье прибавляли что-нибудь к ее красоте, но потому, что, несмотря на эту приготовленную пышность наряда, выражение ее милого лица, ее взгляда, ее губ были всё тем же ее особенным выражением невинной правдивости.
Кити в это время, давно уже совсем готовая, в белом
платье,
длинном вуале и венке померанцевых цветов, с посаженой матерью и сестрой Львовой стояла в зале Щербацкого дома и смотрела в окно, тщетно ожидая уже более получаса известия от своего шафера о приезде жениха в церковь.
Тот и другая с лаем понесли кольцами хвосты свои в переднюю, где гостья освобождалась от своего клока и очутилась в
платье модного узора и цвета и в
длинных хвостах на шее: жасмины понеслись по всей комнате.
Они шли с открытыми головами, с
длинными чубами; бороды у них были отпущены. Они шли не боязливо, не угрюмо, но с какою-то тихою горделивостию; их
платья из дорогого сукна износились и болтались на них ветхими лоскутьями; они не глядели и не кланялись народу. Впереди всех шел Остап.
Затем он долго говорил о восстании декабристов, назвав его «своеобразной трагической буффонадой», дело петрашевцев — «заговором болтунов по ремеслу», но раньше чем он успел перейти к народникам, величественно вошла мать, в сиреневом
платье, в кружевах, с
длинной нитью жемчуга на груди.
К собору, где служили молебен, Самгин не пошел, а остановился в городском саду и оттуда посмотрел на площадь; она была точно огромное блюдо, наполненное салатом из овощей, зонтики и
платья женщин очень напоминали куски свеклы, моркови, огурцов. Сад был тоже набит людями, образовав тесные группы, они тревожно ворчали; на одной скамье стоял
длинный, лысый чиновник и кричал...
В доме тянулась бесконечная анфилада обитых штофом комнат; темные тяжелые резные шкафы, с старым фарфором и серебром, как саркофаги, стояли по стенам с тяжелыми же диванами и стульями рококо, богатыми, но жесткими, без комфорта. Швейцар походил на Нептуна; лакеи пожилые и молчаливые, женщины в темных
платьях и чепцах. Экипаж высокий, с шелковой бахромой, лошади старые, породистые, с
длинными шеями и спинами, с побелевшими от старости губами, при езде крупно кивающие головой.
— Этому надо положить конец! — еще раздражительнее продолжал Ламберт. — Я вам, молодой мой друг, не для того покупаю
платье и даю прекрасные вещи, чтоб вы на вашего
длинного друга тратили… Какой это галстух вы еще купили?
На ней было широкое и
длинное шелковое голубое
платье, надетое как-то на плечо, вроде цыганской шали, белые чистые шаровары; прекрасная, маленькая, но не до уродливости нога, обутая по-европейски.
Выбрав из десятка галстуков и брошек те, какие первые попались под руку, — когда-то это было ново и забавно, теперь было совершенно всё равно, — Нехлюдов оделся в вычищенное и приготовленное на стуле
платье и вышел, хотя и не вполне свежий, но чистый и душистый, в
длинную, с натертым вчера тремя мужиками паркетом столовую с огромным дубовым буфетом и таким же большим раздвижным столом, имевшим что-то торжественное в своих широко расставленных в виде львиных лап резных ножках.
Войдя к Лизе, он застал ее полулежащею в ее прежнем кресле, в котором ее возили, когда она еще не могла ходить. Она не тронулась к нему навстречу, но зоркий, острый ее взгляд так и впился в него. Взгляд был несколько воспаленный, лицо бледно-желтое. Алеша изумился тому, как она изменилась в три дня, даже похудела. Она не протянула ему руки. Он сам притронулся к ее тонким,
длинным пальчикам, неподвижно лежавшим на ее
платье, затем молча сел против нее.
В
длинном своем
платье, со шляпой на голове, зеленым вуалем и распущенными кудрями, вошла она в переднюю и, минуя оторопелого Васю, принявшего ее за русалку, вбежала в гостиную.
Накануне решительного дня Марья Гавриловна не спала всю ночь; она укладывалась, увязывала белье и
платье, написала
длинное письмо к одной чувствительной барышне, ее подруге, другое к своим родителям.
В
длинном траурном шерстяном
платье, бледная до синеватого отлива, девочка сидела у окна, когда меня привез через несколько дней отец мой к княгине. Она сидела молча, удивленная, испуганная, и глядела в окно, боясь смотреть на что-нибудь другое.
До 1834 я все еще не умел оценить это богатое существование, развертывавшееся возле меня, несмотря на то, что девять лет прошло с тех пор, как княгиня представляла ее моему отцу в
длинном шерстяном
платье.
В другой комнате послышались голоса, и кузнец не знал, куда деть свои глаза от множества вошедших дам в атласных
платьях с
длинными хвостами и придворных в шитых золотом кафтанах и с пучками назади. Он только видел один блеск и больше ничего. Запорожцы вдруг все пали на землю и закричали в один голос...
Верхнее
платье — суконные чуйки,
длинные «сибирки», жилеты с глухим воротом, а зимой овчинный тулуп, крытый сукном и с барашковым воротником. Как и сапоги, носилось все это годами и создавалось годами, сначала одно, потом другое.
Стоял уже конец весны. Выпадали совсем жаркие дни, какие бывают только летом. По дороге из Заполья к Городищу шли три путника, которых издали можно было принять за богомолов. Впереди шла в коротком ситцевом
платье Харитина, повязанная по-крестьянски простым бумажным платком. За ней шагали Полуянов и Михей Зотыч. Старик шел бодро, помахивая
длинною черемуховою палкой, с какою гонят стада пастухи.
Здесь Галактиона нашла Харитина. Она шла, обмахиваясь веером, с развязностью и шиком настоящей клубной дамы. Великолепное шелковое
платье тащилось
длинным шлейфом, декольтированные плечи, голые руки — все было в порядке. Но красивое лицо было бледно и встревожено. Она сначала прошла мимо, не узнав Галактиона, а потом вернулась и строго спросила...
В пакете лежали лицом к лицу пастелевый портрет его отца в молодости, с мягкими кудрями, рассыпанными по лбу, с
длинными томными глазами и полураскрытым ртом, и почти стертый портрет бледной женщины в белом
платье, с белым розаном в руке, — его матери.
Лиза была в темном марселиновом
платье, без кринолина и в домашней
длинной меховой шубке с горностаевым воротником и горностаевой опушкой. Этот наряд очень шел к Лизе.
Варвара Ивановна Богатырева, возвратясь один раз домой в первом часу ночи, была до крайности изумлена кучею навешанного в ее передней
платья и
длинною шеренгою различных калош.
Между девочками и нами тоже появилась какая-то невидимая преграда; у них и у нас были уже свои секреты; как будто они гордились перед нами своими юбками, которые становились
длиннее, а мы своими панталонами со штрипками. Мими же в первое воскресенье вышла к обеду в таком пышном
платье и с такими лентами на голове, что уж сейчас видно было, что мы не в деревне и теперь все пойдет иначе.
Следом за мальчиком выбежало еще шесть человек: две женщины в фартуках; старый толстый лакей во фраке, без усов и без бороды, но с
длинными седыми бакенбардами; сухопарая, рыжая, красноносая девица в синем клетчатом
платье; молодая, болезненного вида, но очень красивая дама в кружевном голубом капоте и, наконец, толстый лысый господин в чесунчевой паре и в золотых очках.
На ней было легкое барежевое
платье с бледно-синими разводами; волосы ее падали
длинными локонами вдоль щек — на английский манер; эта прическа шла к холодному выражению ее лица.
В нем как-то все было не к месту, точно
платье с чужого плеча: тонкие ноги с широчайшими ступнями,
длинные руки с узкой, бессильной костью, впалая чахоточная грудь, расшатанная походка, зеленовато-серое лицо с
длинным носом и узкими карими глазами, наконец вялые движения, где все выходило углом.
Но она уже вышла. Была в коротком, старинном ярко-желтом
платье, черной шляпе, черных чулках.
Платье легкого шелка — мне было ясно видно: чулки очень
длинные, гораздо выше колен, и открытая шея, тень между…
Он сшил себе модное
платье — оливковый фрак, модные панталоны со штрипками и
длинную бекешу, которая очень шла к нему, и часто от него прекрасно пахло духами, когда он ездил в гости, и особенно к одной даме, про которую Мими не говорила иначе, как со вздохом и с таким лицом, на котором так и читаешь слова: «Бедные сироты!
Под громкое радостное пение хора «Гряди, гряди, голубица от Ливана» Юлия, в белом шелковом
платье, с огромным шлейфом, который поддерживали два мальчика, покрытая
длинной сквозной фатою, не спеша, величественно прошла к амвону.
При свете тусклой тоненькой свечки в железном подсвечнике я разглядел женщину лет, может быть, тридцати, болезненно-худощавую, одетую в темное старенькое ситцевое
платье, с ничем не прикрытою
длинною шеей и с жиденькими темными волосами, свернутыми на затылке в узелок, толщиной в кулачок двухлетнего ребенка.
Она была болезненно худа и прихрамывала, крепко набелена и нарумянена, с совершенно оголенною
длинною шеей, без платка, без бурнуса, в одном только стареньком темном
платье, несмотря на холодный и ветреный, хотя и ясный сентябрьский день; с совершенно открытою головой, с волосами, подвязанными в крошечный узелок на затылке, в которые с правого боку воткнута была одна только искусственная роза, из таких, которыми украшают вербных херувимов.
За этим лакеем следовала пожилая дама в
платье декольте, с худой и
длинной шеей, с седыми, но весьма тщательно подвитыми пуклями и с множеством брильянтовых вещей на груди и на руках.
Когда новые постояльцы поселились у Миропы Дмитриевны, она в ближайшее воскресенье не преминула зайти к ним с визитом в костюме весьма франтоватом: волосы на ее висках были, сколько только возможно, опущены низко; бархатная черная шляпка с
длинными и высоко приподнятыми полями и с тульей несколько набекрень принадлежала к самым модным, называемым тогда шляпками Изабеллины;
платье мериносовое, голубого цвета, имело надутые, как пузыри, рукава; стан Миропы Дмитриевны перетягивал шелковый кушак с серебряной пряжкой напереди, и, сверх того, от всей особы ее веяло благоуханием мусатовской помады и духов амбре.
Это была замечательно красивая женщина, прозрачно-смуглая (так что белое
платье, в сущности, не шло к ней), высокая, с большими темными глазами, опушенными густыми и
длинными ресницами, с алым румянцем на щеках и с алыми же и сочными губами, над которыми трепетал темноватый пушок.
Платье и белье, в котором мы пришли, от нас отобрали и одели нас в белье госпитальное да сверх того выдали нам
длинные чулки, туфли, колпаки и толстые суконные бурого цвета халаты, подшитые не то холстом, не то каким-то пластырем.
Почти каждый день к крыльцу ее квартиры черный солдат Тюфяев подводил тонконогого рыжего коня, дама выходила на крыльцо в
длинном, стального цвета, бархатном
платье, в белых перчатках с раструбами, в желтых сапогах.
Костюм для гейши Людмила смастерила сама по ярлыку от корилопсиса:
платье желтого шелка на красном атласе,
длинное и широкое; на
платье шитый пестрый узор, крупные цветы причудливых очертаний.
А живое всё-таки вторгалось к нему, и странны были образы живого: однажды, после спевки, вошла девочка Люба Матушкина в
длинном не по росту
платье, в стоптанных башмаках, кудрявая, похожая на куклу.
Комаровский встал и, отряхая
платье длинными руками, безобидно выговорил...
(Прим. автора.)] сверх рубашки косоворотки, в туфлях на босую ногу; подле него пряла на самопрялке козий пух Арина Васильевна и старательно выводила тонкие
длинные нити, потому что затеяла выткать из них домашнее сукно на
платье своему сыночку, так чтоб оно было ему и легко, и тепло, и покойно; у окошка сидела Танюша и читала какую-то книжку; гостившая в Багрове Елизавета Степановна присела подле отца на кровати и рассказывала ему про свое трудное житье, про службу мужа, про свое скудное хозяйство и недостатки.
Впрочем, новое
платье Гордей Евстратыч долго не решался надеть, даже очень сумлевался, пока по первопутку не съездил в город сдавать золото, откуда приехал уже совсем форсуном: в
длинном сюртуке, в крахмальной сорочке, брюки навыпуск — одним словом, «оделся патретом», как говорил Зотушка.
Скинув верхнее
платье, Юрий остался в малиновом, обшитом галунами полукафтанье; к шелковому кушаку привешена была польская сабля; а через плечо на серебряной цепочке висел
длинный турецкий пистолет.
У Губарева была привычка постоянно расхаживать взад и вперед, то и дело подергивая и почесывая бороду концами
длинных и твердых ногтей. Кроме Губарева, в комнате находилась еще одна дама в шелковом поношенном
платье, лет пятидесяти, с чрезвычайно подвижным, как лимон желтым лицом, черными волосиками на верхней губе и быстрыми, словно выскочить готовыми глазами, да еще какой-то плотный человек сидел, сгорбившись, в уголку.
Татьяна показалась ему выше, стройнее; просиявшее небывалою красотой лицо величаво окаменело, как у статуи; грудь не поднималась, и
платье, одноцветное и тесное, как хитон, падало прямыми,
длинными складками мраморных тканей к ее ногам, которые оно закрывало.
Потом у него выросла борода, он надел
длинный сюртук с розовым галстухом и, стоя рядом с толстой женщиной в жёлтом
платье, крепко жмёт ей руки.
И девушка бросилась из комнаты, оставив за собой в воздухе шелест шелкового
платья и изумленного Фому, — он не успел даже спросить ее — где отец? Яков Тарасович был дома. Он, парадно одетый, в
длинном сюртуке, с медалями на груди, стоял в дверях, раскинув руки и держась ими за косяки. Его зеленые глазки щупали Фому; почувствовав их взгляд, он поднял голову и встретился с ними.
Там встретила его смешная старуха с
длинным крючковатым носом и большим ртом без зубов. Высокая, сутулая, одетая в серое
платье, с седыми волосами, прикрытыми черной шелковой головкой, она сначала не понравилась мальчику, даже испугала его. Но, когда он рассмотрел на ее сморщенном лице черные глаза, ласково улыбавшиеся ему, — он сразу доверчиво ткнулся головой в ее колени.
На дворе совсем меркло; мимо платформы торопливо проходили к домам разные рабочие люди; прошло несколько девушек, которые с ужасом и с любопытством взглядывали на мрачный сундук и на одинокую фигуру Долинского, и вдруг сначала шли удвоенным шагом, а потом бежали, кутая свои головы широкими коричневыми платками и путаясь в
длинных юбках
платьев.
Тут были женщины в темных скитских
платьях, какой-то очень
длинный субъект с резкими чертами, молодой мальчишка с сумой нищего, с лицом, покрытым оспой, и лохматый юродивый…
Светло-серое
платье было очень стянуто, низкие вырезы на груди и спине закрыты легким кружевом,
длинный шлейф приходилось придерживать одной рукой.